Королев А.И. Запасовский Мыс. Рассказ о жизни в бывшей глухой деревушке 1905-1974 гг. (1976 г.)
2. Мама утром вставала рано и готовила нам завтрак. После завтрака мы с отцом отправлялись на работу вырубать кустарник на лугах и стаскивать в кучи. А под вечер отец два-три раза закинет в пруд сеть и вытащит рыбу на уху.
Наступление весны мы ждали с большим волнением – как бы не опоздать сделать новые скворечники и поднять их на длинные шесты. Вот побежали первые ручейки. Тут опять другая забота – надо сделать игрушечные мельницы. Перепрудить канаву землёй, ниже перемычек ставишь свои мельницы вертикальные мутовки, горизонтальные колёсные и под падающую струю воды, которые крутились, как настоящие, даже делали с жерновами. Ещё делали толчеи для приготовления перловой крупы. Такие игры нас отвлекали даже от еды. Бывало, мама выйдет за ворота и кличет нас покушать, а мы все хором: «Некогда, не хочем!» Заскочишь в избу, схватишь со стола кусок ржаного хлеба, сверху посыплешь солью, и дуй, не стой! – за ворота, любоваться своими мельницами, которые без устали крутились.
Вот уже на полях появляются проталины, и к нам прилетают долгожданные скворцы, жаворонки и другие птицы. За появлением скворцов мы следим внимательно: как будут заселять наши домики, не забракуют ли? Но случаев таких не помню.
3.
К весенним полевым работам мужички готовились заранее. Не один раз проверят упряж, сохи, бороны, самодельные культиваторы – драбачи, деревянные катки гладкие, ребристые.
Но вот наступает время выезжать в поле на весенний сев. В первый день работа проходила не напряженно. Обучали молодых лошадей, которые впервые запряжены в сохи или бороны. Отец, бывало, вспашет 2-3 загона, затем начинает сеять ячмень или овёс. К этому времени мама или сестра принесут яйца круто сваренных и покрашенных в красный цвет с крапинками. Отец насыпает в лукошко зёрна и туда же ложит яйца и начинает сеять: захватит горсть зерна с яйцом и бросит на пашню, а сам приговаривает: «Расти наше семечко крупнозернистое, чтоб каждое было с это вот яйцо величиною». А мы, малыши, собираем с пашни эти яички и по карманам! Тут же в поле мы яички съедим, а потом отец посадит меня на воронка и пошёл-поехал боронить в два-три следа (зигзаг), т.е. перекрёстное боронование. Бороновать вдоль отвальных рядков строго-настрого запрещалось.
На второй и последующие дни, а их было не менее 15-20, работа шла весьма напряженно. Утром выезжали в поле в 4-5 часов и до позднего вечера, вернее, до заката солнца, с перерывом на два часа. На обед обычно приезжали домой, так как поля были близкие. Дорогой присмотришь, бывало, полевую ёлку с красными ягодками, северихой, подгонишь своего коня под самую ёлку, наломаешь еловых веток с ягодками, чинно, важно, покачиваясь на лошади, едешь, поедаешь витаминные ягодки, да ещё домой привезешь.
На некоторых полосках попадали участки с кислой почвой, где в изобилии было пестика – всходы полевого хвоща – торчали из земли. Я своего Воронка отпускаю пощипать зелёную травку, а сам следом за отцом иду по бороздке и собираю пестики. Наберу, бывало, целую фуражку и привожу домой. Вместе с мамой очистим, вымоем, изрубим сечкой в корытце. А потом мама разобьёт в эту массу несколько штук яиц, разведёт с молоком и в большой глиняной чашке поставит в печь. Когда всё это запечётся, получается очень приятное на вкус и полезное для здоровья кушанье.
4.
После завершения весенней посевной нам малышам давали отдых, и мы разгуливали по лугам вдоль нашей небольшой речки Верх-Лемки. На ней были сооружены четыре общественных рыбных пруда. Содержали эти пруды пайщики по 5-7 человек. В этих прудах в изобилии было рыбы: щука, сароги, линь, карась, окунь и несметное количество уклеи, которая в зимний период поглощалась щукой и окунем. Ниже этих прудов-плотин, на перепадах, были устроены мельницы-мутовки, которые работали только во время весеннего половодья. Производительность этих мельниц была небольшая, всего 20-25 пудов в сутки, но это удовлетворяло жителей деревни в 30 дворов. На лето запасались мукой и крупой, и подсыпкой для скота.
На лугах у нас рос щавель (мы называли его кисленкой), который шёл на приготовление салата очень вкусного, приятного.
Вскоре после посевной отец нас брал с собой в лес на заготовку дров из валежника и сухостоя. Мы помогали распиливать хлысты на кряжи и на каждом из них надо было протесать три лысины по длине кряжа. Сучья складывали в кучи. После такой недельной работы, перед сенокосом, заготавливали веточный корм для животного молодняка, а часть веников шла для парилки в бане.
5.
Сенокос обычно начинался перед Петровым днём – 5-8 июля. На сенокосе мы, малыши, шли за отцом и мамой, разбрасывая валки травы. А потом, где сено подсыхало, нужно было его переворошить, а просохшее сгрести в валки и сложить в копны. К месту стогования сена копны свозили на лошади волокушами. Такая работа на свежем воздухе нас так сильно увлекала, что мы трудились до пота, не чувствуя усталости. Иной раз мама нас всех троих поцелует, а мы от восторга таяли.
После сенокоса, как правило, принято было вывозить навоз в паровое поле. Для этого устраивали помочи: приглашали соседей вывезти навоз за один день и сразу же его запахивали. В нашей деревне, да и в других, помочи устраивали и на жатве, и в возведении дома. А потом в течение года сосед соседу по мере необходимости взаимно отрабатывал, когда требовалась помощь.
Обычно, после помочи, вечерком, хозяин угощал помощников. А мы, молодёжь, поужинавши, расходились по домам, не прикасаясь к спиртному.
В наше время молодёжи пить хмельное не разрешалось: за всем этим строго следили родители. Первое разрешение получали на выпивку только рекрута, которые призывались в царскую армию.
6.
В школу я пошёл переростком – на девятом году. В школу меня повёл мой дед. Помню, наложил в карман себе яблок для меня. Школа находилась в соседней деревне, в 3-х километрах, мы с дедом шли через рощу и по лугам. Погода стояла тёплая, тихая, день солнечный. А меня всё же волновало: что и как будет в школе?
Дорогой дед рассказал, как он учился в Воткинске у частного учителя два года. В те годы грамотных людей в деревнях было очень мало, случайные единицы только. В детстве моего деда называли незаконнорожденным. И вот, наперекор всему этому его дед выучил своего внука грамоте.
Когда мы пришли в школу дед мой переговорил с учительницей и меня посадили на самую заднюю парту. Прошли уроки. Я один пошагал в свою деревню. Было мне так скучно и обидно: только я должен учиться, а друзья мои играют…
Оказалось, что не только я им завидовал, они мне тоже имели зависть. И вот через два-три дня со мной пошли в школу мои сверстники. Вот теперь ходить стало веселее. Из всей нашей дружной компании окончили школу только трое, остальные забросили учёбу.
Срок обучения в школе с русским населением был 3 года, удмуртов обучали четыре года, так как они шли в школу без знания русского языка. В зимний период каждый день ходить домой не разрешалось, только по субботам отец увозил домой. На третьем году учёбы к нам в школу приехала молодая учительница, жить устроилась в школе, в одной из свободных комнат. Школа находилась в конце деревни, почти в поле, и учительница боялась жить в школе одна. Нас с другом Тимошей она попросила жить у ней в комнате, на кухне за печкой, где были полати, а сама она спала в зале на никилированной койке.
На плите утром и вечером она и мы готовили покушать. Вечером она у нас проверит тетради, проверит наши тетради, после этого ложились спать. А учительница всё ещё оставалась готовиться к урокам на завтрашний день.
Продолжение следует…
